— Что касается первого вопроса, Уарса, то я оказался здесь не по своей воле. А те двое… одному нужна только кровь Солнца, потому что в нашем мире он сможет обменять ее на власть и наслаждения. А другой хочет причинить вам зло. Мне кажется, что он уничтожил бы весь ваш народ, чтобы освободить место для нашего, а потом постарался бы сделать то же самое и в других мирах. Думаю, он хочет, чтобы наш народ существовал вечно и надеется, что можно без конца перепрыгивать из мира в мир… переселяться к новому солнцу каждый раз, когда умирает старое… что-то в этом роде.
— Он поврежден умом?
— Не знаю. Может быть, я неверно передал его мысли. Он более учен, чем я.
— Неужели он думает, что сможет попасть в великие миры? И что Малельдил позволит какому-нибудь народу существовать вечно?
— Он ничего не знает о Малельдиле. Но в том, что он хочет причинить вам зло, Уарса, нет сомнений. Никого из нас нельзя пускать сюда. Если для этого необходимо убить всех троих, я буду даже рад.
— Будь вы моим народом, Рэнсом, я бы убил их сейчас же, а вскоре и тебя; ибо они безнадежно порченые, а ты, когда станешь немного смелее, будешь готов предстать перед Малельдилом. Но моя власть распространяется только на мой мир. Убийство чужого хнау — ужасное дело. Это не понадобится.
— Они очень сильны, Уарса, и умеют бросать смерть на много миль и посылают на своих врагов убивающий ветер.
— Самый слабый из моих слуг мог бы коснуться их корабля еще до того, как он опустился на Малакандру, и превратить его в тело с другим движением. Для вас это было бы вообще не тело. Разумеется, никого из вас больше не пустят сюда без моего приказания. Но хватит об этом. Теперь расскажи мне о Тулкандре. Рассказывай все. Мы не знали ничего с того дня, как Порченый упал с небес в воздух вашего мира, пораженный в самый свет своего света. Но почему ты снова испугался?
— Меня ужаснула длина времен, Уарса… Или, может быть, я не понял. Ведь ты сказал, что это случилось до того, как на Тулкандре появилась жизнь?
— Да.
— А ты, Уарса? Значит, ты жил… а тот рисунок на камне, где холод убивает их на харандре? Это было еще до начала моего мира?
— Теперь я вижу, что ты все-таки хнау, — сказал голос. — Разумеется, ни один камень, касавшийся в те дни воздуха, не мог сохраниться доныне. Когда изображение стачивалось, его повторяли, и так много-много раз, больше, чем эльдилов у тебя над головой. Но повторяли его точно. В этом смысле картина, которую ты видишь, была закончена, когда ваш мир еще начинался. Впрочем, тебе ни к чему обо всем этом думать. У моего народа есть правило не говорить слишком много о размерах и числах, даже с сорнами. Раз ты не понимаешь, не стоит на этом сосредоточиваться, иначе можешь не заметить поистине великого. Расскажи мне лучше, что совершил Малельдил на Тулкандре.
— Согласно нашим преданиям… — начал было Рэнсом, но в этот момент торжественную неподвижность собрания нарушило неожиданное вторжение. Со стороны переправы к роще двигалась внушительная группа, почти целая процессия. Насколько Рэнсом мог разглядеть, она состояла из одних хроссов, и они что-то несли.
XIX
Когда процессия приблизилась, Рэнсом увидел, что идущие впереди несут на головах три длинные узкие ноши, по четыре хросса на каждую. За ними следовали другие и вели за собой двух существ, которых Рэнсом не узнал. Когда они показались в дальнем конце аллеи, свет бил им в спину. Они были намного короче всех известных Рэнсому малакандрийских животных и, по всей видимости, двуногие, хотя нижние конечности, толстые, как сардельки, ногами можно было назвать лишь с натяжкой. Тела слегка сужались кверху, что придавало им некоторое сходство с грушей, а форма головы была не круглой, как у хроссов, и не вытянутой, как у сорнов, а почти квадратной. Они топали своими узкими, увесистыми на вид ступнями, вдавливая их в землю, как казалось, с излишней силой. Наконец стали видны их лица — неровно окрашенные куски плоти в буграх и складках, обрамленные темной щетиной. И вдруг, с чувством, не поддающимся описанию, Рэнсом понял, что это люди. Да, пленниками были Уэстон и Дивайн, и ему было дано на одно мгновение увидеть человеческую фигуру глазами малакандрийца.
Когда идущие впереди приблизились к Уарсе на расстояние нескольких ярдов, сорны опустили свою ношу на землю. Тут только Рэнсом увидел, что это были носилки из неизвестного ему металла, а на них — три мертвых хросса; они лежали на спине и застывшим взглядом (им не закрыли глаза, как это принято делать с покойниками на Земле) недоуменно смотрели на высокий золотой купол рощи. Рэнсом скорее угадал, что одним из них был Хьои, но сразу узнал его брата Хьяхи в хроссе, который отделился от толпы и, почтительно приветствовав Уарсу, начал говорить.
Начало речи Рэнсом прослушал — его внимание было приковано к Уэстону и Дивайну. Безоружные, они стояли под бдительной охраной вооруженных хроссов. Оба они, как и сам Рэнсом, не брились со дня высадки на Малакандре, и оба выглядели бледными и изможденными. Уэстон стоял, скрестив руки на груди, и всем своим видом изображал безысходное отчаяние. Дивайн засунул свои в карманы, а на лице его была написана мрачная ярость. Конечно, оба считали, что у них есть все основания для страха, и, надо отдать им должное, не спасовали перед лицом опасности. Окруженные стражей и всецело поглощенные происходящим, они не заметили Рэнсома.
До него, наконец, стали доходить слова Хьяхи:
— Может быть, Уарса, смерть этих двоих и можно простить челховекам — ведь они очень испугались, когда мы ночью напали на них. Можно представить себе, что это была охота, и эти двое погибли, как в битве с хнакрой. Но Хьои ничего не сделал им и не пугал их, а они убили его издалека, оружием трусов. И вот теперь Хьои лежит здесь, а ведь он — хнакрапунт и замечательный поэт (и я говорю так не потому, что он был мне братом — это знает весь хандрамит).
И тогда пленники впервые услышали голос Уарсы.
— Почему вы убили моих хнау? — спросил он.
Уэстон и Дивайн стали тревожно озираться в поисках говорившего.
— Господи! — воскликнул по-английски Дивайн. — Не поверю, что у них тут есть громкоговоритель.
— Чревовещание, — ответил Уэстон хриплым шепотом. — Очень распространено среди дикарей. Это делает колдун-врачеватель или знахарь. При этом он имитирует состояние транса. Надо только определить, кто знахарь, то есть кто производит эти звуки, и обращаться все время к нему — это выведет его из равновесия и даст ему понять, что мы его раскусили. Попытайся понять, кто из этих тварей в трансе. Черт меня дери — я засек его!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});